28. Власти государства-ответчика заявили, что данное дело являлось трудноразрешимым из-за необходимости получения дополнительных доказательств, включая консультации специалистов и проведение нескольких экспертиз. Заявитель способствовал затягиванию судопроизводства, неоднократно изменяя объем исковых требований.
29. Заявитель утверждал, что на него не может быть возложена вина за изменение исковых требований, которые он был вынужден делать в ходе судебного разбирательства в связи с постоянными переменами экономической ситуации.
30. Европейский Суд отмечает, что обоснованность продолжительности судебного разбирательства должна быть оценена с учетом обстоятельств дела и по следующим критериям: сложность дела, поведение заявителя и соответствующих органов власти, а также с учетом требований, заявленных истцом в споре (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда "Фридлендер против Франции" (Frydlender v. France), жалоба N 30979/96, §43, ECHR 2000-VII).
31. Европейский Суд признает, что судебное разбирательство по данному делу являлось сложным, так как требовалось исследование обширной технической документации и проведение нескольких экспертиз. Однако Европейский Суд не может согласиться с тем, что сама по себе сложность данного дела является оправданием общей длительности судебного разбирательства.
32. Что касается поведения заявителя, то аргументы властей государства-ответчика не смогли убедить Европейский Суд в том, что заявитель должен нести ответственности за изменение объема исковых требований и желание получить дополнительные доказательства. Неизменной практикой Европейского Суда является подход, при котором заявителю не может вменяться в вину намерение использовать в полном объеме для защиты своих интересов возможности, предоставленные национальным законодательством (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Ягчи и Саргын против Турции" (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 года, Series А, N 319-А, § 66). В то же время Европейский Суд полагает, что задержка приблизительно в один месяц была вызвана отказом заявителя принять повестки на судебные заседания 10 марта и 4 апреля 2005 года (см. выше, §§ 21-22). Тем не менее приписываемый заявителю период задержки является незначительным по сравнению с общей длительностью судебного производства по данному делу.
33. Европейский Суд далее отмечает, что значительный период бездействия, за который власти государства-ответчика не предоставили каких-либо удовлетворительных объяснений, вменяется судам государства-ответчика. Им потребовался целый год, чтобы определиться с датами судебных заседаний (см. выше, §§ 9, 11 и 14). Европейский Суд также обращает внимание на то, что задержка приблизительно в два с половиной года в 2002-2005 годах была вызвана неспособностью суда государства-ответчика получить экспертное заключение. Европейский Суд не обязан устанавливать причину задержки в подготовке экспертного заключения (неважно, имелись ли некоторые затруднения в финансировании работы экспертов или же экспертное заключение было просто утеряно в сентябре 2002 года и проч.), поскольку пункт 1 статьи 6 Конвенции накладывает на Договаривающиеся Стороны обязанность организовать работу их судебной системы таким образом, чтобы суды могли выполнить обязательства по разрешению дел в разумный срок (см. среди прочего Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лоффлер против Австрии" (Loffler v. Austria) от 3 октября 2000 года, жалоба N 30546/96, § 57). Европейский Суд отмечает, что основная ответственность за задержку в подготовке и предоставлении экспертных заключений лежит, разумеется, на властях государства-ответчика (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Капуано против Италии" (Capuano v. Italy) от 25 июня 1987 года, Series А N 119, § 32, а также Решение Европейского Суда по делу "Антонов против России"* (Antonov v. Russia) от 3 ноября 2005 года, жалоба N 38020/03).
_______________
* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.
34. Изучив предоставленные материалы и принимая во внимание общую длительность судебного разбирательства, а также с учетом требований, заявленных истцом в споре, Европейский Суд считает, что длительность судебного производства по данному делу была чрезмерной и превысила требование о "разумном сроке". Следовательно, имеет место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.