Дело "Дюльдин и Кислов против России" (жалоба N 25968/02)

В. Оценка обстоятельств дела, данная Европейским Судом

35. Стороны по делу разделяют ту позицию, что судебные решения, вынесенные по иску о диффамации, представляли собой акт вмешательства государства в осуществление заявителями своего права на свободу выражения мнений в значении положений пункта 1 статьи 10 Конвенции.

36. По делу не оспаривается, что акт вмешательства государства в осуществление заявителями своих прав был "предусмотрен законом", а именно, статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и преследовал законную цель, то есть защиту репутации или прав других лиц, для целей применения положений пункта 2 статьи 10 Конвенции. Спор в настоящем деле состоит в том, являлось ли таковое вмешательство "необходимым в демократическом обществе".

37. Европейский Суд вновь подтверждает, что свобода выражения мнений является одной из важнейших опор демократического общества, а также одним из основных условий его развития. При условии, что она соответствует требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции, она относится не только к "информации" или "идеям", которые воспринимаются положительно или равнодушно либо рассматриваются в качестве безобидных, но и к "информации" или "идеям", которые высказаны в агрессивной форме, шокируют или тревожат. Таковы требования плюрализма, благожелательного отношения к самым разным суждениям и взглядам и толерантности, без которых нет "демократического общества" (см. постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 года по делу "Хендисайд против Соединенного Королевства" [Handyside v. the United Kingdom], серия "А", N 24, с.23, § 49, а также постановление Европейского Суда от 23 сентября 1994 года по делу "Йерсильд против Дании" [Jersild v. Denmark], серия "А", N 298, с.26, § 37).

38. Пресса выполняет жизненно важную функцию в демократическом обществе. Хотя пресса и не должна переступать определенных границ - в особенности, что касается вопроса о репутации и правах других лиц - ее обязанностью, тем не менее, является распространение - способами, совместимыми с ее обязанностями и обязательствами - информации и идей по всем вопросам, представляющим общественный интерес (см. постановление Европейского Суда от 24 февраля 1997 года по делу "Де Хаас и Гейселс против Бельгии" [De Haes and Gijsels v. Belgium, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [Reports of Judgments and Decisions] 1997-I, с.233-234, § 37, постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Общество с ограниченной ответственностью "Бладет Тромсе" и Стенсаас против Норвегии" [Bladet Troms and Stensaas v. Norway], жалоба N 21980/93, § 59, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 1999-III). Свобода печати наделяет население одним из наилучших средств узнать идеи и позиции своих политических лидеров и сформировать свое отношение к этим идеям и позициям. В частности, свобода печати предоставляет политическим деятелям возможность поразмышлять о тех вопросах, которые занимают общественное мнение, и прокомментировать их; тем самым свобода печати дает возможность каждому участвовать в свободных политических дебатах, что лежит в самой сердцевине концепции демократического общества (см. постановление Европейского Суда от 23 апреля 1992 года по делу "Кастельс против Испании" [Castells v. Spain], серия "А", N 236, с.23, § 43 в заключительной его части).

39. Задачу Европейского Суда в настоящем деле надлежит рассматривать в свете этих принципов. Суд должен удостовериться, что российские власти действительно применили стандарты, которые отвечают этим принципам, и кроме того, что при этом российские власти исходили из приемлемой оценки имеющих отношение к делу фактов (см. постановление Европейского Суда от 23 мая 1991 года по делу "Прагер и Обершлик против Австрии (N 1)" [Oberschlick v. Austria (N 1), серия "А", N 204, с.26, § 60).

40. Европейский Суд замечает, что публикация, о которой идет речь по настоящему делу, представляла собой открытое коллективное письмо в адрес высших должностных лиц российского государства. Текст письма был доведен до конца и утвержден в ходе публичного обсуждения, организованного региональной неправительственной организацией. В число лиц, подписавших письмо, вошли несколько главных редакторов местных газет и лидер профсоюза (первый заявитель), которые действовали в своем профессиональном качестве (см. выше, пункт 9 настоящего постановления). Они признали, что придерживаются различных политических взглядов, но письмо отразило их общую позицию: они были едины в выражении своего представления, что власти области тормозили реализацию курса Президента Российской Федерации на установление верховенства права и обуздание коррупции. Им казалось, что власти области подавляют средства массовой информации с тем, чтобы не допускать публикации ими материалов, разоблачающих коррупционную практику в среде государственных должностных лиц.

41. Европейский Суд отмечает, что открытое письмо затрагивало вопрос о возможности проведения открытого и беспрепятственного публичного обсуждения вопроса, который причинял беспокойство властям области, то есть вопроса о возможности для областных средств массовой информации играть существенную роль в деле обеспечения надлежащего функционирования политической демократии (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда от 8 июля 1999 года по делу "Сюрек и Ездемир против Турции" [Srek and zdemir v. Turkey], жалобы N 23927/94 и 24277/94, § 58). Публикация тем самым сконцентрировалась на самой сути свободы печати, и вопросы, поднятые в ней, несомненно были частью политических дебатов по вопросу, представляющему всеобщий и общественный интерес. Суд вновь подтверждает в этой связи, что он всегда последовательно придерживался той позиции, что при обосновании ограничений на свободу слова по политическим вопросам государство должно выдвигать весьма серьезные причины для таких ограничений, поскольку широкие ограничения, возлагаемые в конкретных случаях, несомненно, повлияют в соответствующем государстве на соблюдение свободы выражения мнений в широком плане (см. постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" [Feldek v. Slovakia], жалоба N 29032/95, § 83, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2001-VIII, постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)" [Srek v. Turkey (N 1)], жалоба N 26682/95, § 61, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 1999-IV).

42. Европейский Суд далее отмечает, что истцы по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации были индивидуальные государственные должностные лица - должностные лица правительства Пензенской области. Никто из них не был обозначен поименно или каким-либо иным образом в письме. В действительности, единственное лицо, которое было прямо обозначено в документе, это был губернатор области. Хотя значительная часть письма была посвящена его предполагаемым злоупотреблениям, он, тем не менее, не был в числе истцов, которых коллективно описали в публикации как его "ближайшее окружение", "команда", "подручные" или просто как "областные власти".

43. Национальные суды согласились с тем, что интересы истцов были затронуты публикацией, и поэтому они могли обратиться в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации, так как понятия "власти области", "команда" и т.п. были достаточно широки, чтобы в них можно было включить любого должностного лица государства, который работал в исполнительной ветви власти правительства Пензенской области; истцы и относились к этой категории (см. выше, пункт 16 настоящего постановления). Европейский Суд не убежден, что, сделав такой вывод, национальные суды применили стандарты, которые согласуются с принципами, воплощенными в статье 10 Конвенции (см., например, постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 года по делу "Гринберг против России" [Grinberg v. Russia], жалоба N 23472/03, § 27). Европейский Суд вновь подтверждает, что одним из фундаментальных требований правовых норм, касающихся диффамации, является то, что для возникновения основания иска о диффамации необходимо, чтобы в диффамационном утверждении содержалось бы указание на конкретное лицо. Если всем государственным должностным лицам было бы дозволено обращаться в суд с иском о диффамации в связи с любыми критическими высказываниями в адрес отправления государственных дел - даже в ситуациях, когда должностное лицо не обозначено поименно или в любой иной, позволяющей установить его личность форме, - то журналистов засыпали бы судебными исками. Таковое не только привело бы к тому, что на средства массовой информации легло бы чрезмерное и непропорциональное бремя, которое вызвало бы напряженность с их ресурсами и вовлекло бы их в бесконечные судебные тяжбы, но и со всей неизбежностью имело бы замораживающий эффект в отношении средств массовой информации в исполнении ими своей задачи распространителя информации и наблюдателя за процессами в обществе (см., mutatis mutandis, постановление Европейского Суда по делу "Совместное предприятие "Радио Твист" против Словакии" [Radio Twist, A.S. v. Slovakia], жалоба N 62202/00, § 53, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2006 - ...).

________________

     Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями.

44. Европейский Суд считает: для того, чтобы вмешательство государства в осуществление права на свободное выражение мнений считалось бы пропорциональным преследуемой им законной цели защиты репутации других лиц, требуется наличие объективной связи между оспариваемым утверждением и лицом, обратившимся в суд с иском о диффамации. Просто личных домыслов или субъективного восприятия той или иной публикации в качестве диффамационной недостаточно для установления того факта, что публикация напрямую затронула интересы такого лица. В обстоятельствах конкретного дела должно быть нечто такое, что заставляет рядового читателя ощутить, что оспариваемое утверждение в публикации напрямую бросают тень персонально на истца, или что этот истец стал объектом критики. Таким образом, в деле, касавшемся вопроса о защите свободы выражения мнений, по жалобе против Люксембурга Суд принял во внимание размеры этой страны как особенность дела, которую надлежало принять во внимание, прежде чем согласиться с тем, что радиослушатели могли легко идентифицировать истцов по делу о диффамации, даже хотя в радиопередаче заявителя эти истцы не были обозначены поименно (см. постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" [Thoma v. Luxembourg], жалоба N 38432/97, § 56, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2001-III). В настоящем же деле, однако, Суд не усматривает никаких элементов, которые давали бы возможность распространить на всех должностных лиц правительства области такую же правовую защиту, которая в деле по жалобе против Люксембурга была надлежащим образом предоставлена небольшой группе служащих поименованного в радиопередаче отдела конкретного министерства.

45. В любом случае, Европейский Суд вновь подтверждает, что границы допустимой критики шире в отношении какого-либо правительства, чем в отношении частного лица или даже политического деятеля. В системе демократического правления действия или бездействие правительства должны быть объектом самого пристального влияния не только со стороны законодательной власти и судебной власти, но также со стороны средств массовой информации печати и общественного мнения. Кроме того, доминирующее положение, которое в обществе занимает правительство, делает необходимым для него проявление сдержанности при обращении к искам о диффамации, в особенности в тех случаях, когда ему доступны иные средства для ответа на неоправданные нападки и критику со стороны своих соперников или средств массовой информации (см. постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 года по делу "Ынджал против Турции" [Incal v. Turkey], Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [Reports of Judgments and Decisions] 1998-IV, c.1567-1568, § 54, а также вышеупомянутое постановление Европейского Суда по делу "Кастельс против Испании", с.23-24, § 46).

46. Другой аспект вопроса, имеющий отношение к разрешению Европейским Судом настоящего дела, является различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями. Суд постоянно придерживался той точки зрения, что наличие фактов может быть продемонстрировано суду, рассматривающему иск о диффамации, то истинность оценочных суждений доказыванию не подлежит. Невозможно выполнить требование доказать истинность того или иного оценочного суждения, и таковое требование нарушило бы саму свободу мнений, которая является фундаментальной составляющей права, гарантируемого статьей 10 Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 года по делу "Лингенс против Австрии" [Lingens v. Austria], серия "А", N 103, с.28, § 46, а также вышеупомянутое постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии (N 1)", с.27-28, § 63).

47. В настоящем деле Европейский Суд замечает, что национальные суды сочли все выражения, использованные заявителями в своей публикации, утверждениями о факте, не исследовав вопрос, не могли бы эти выражения быть сочтены оценочными суждениями. То, что национальные суды не проанализировали эти выражения в качестве оценочных суждений, объясняется состоянием норм российского законодательства о диффамации в период времени, фигурирующий по делу. Как Суд уже устанавливал, российское законодательство не проводило различия между оценочными суждениями и утверждениями о факте, неизменно упоминая "сведения", порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, и исходили из предпосылки, что обязанность доказывать соответствие действительности всяких такого рода распространенных "сведений" лежит на ответчике по гражданскому делу (см. вышеупомянутое постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 года по делу "Гринберг против России", § 29; постановление Европейского Суда по делу "Захаров против России" [Zakharov v. Russia], жалоба N 14881/03, § 29; а также постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 года по делу "Карман против России" [Karman v. Russia], жалоба N 29372/02, § 38, и нормы национального законодательства, цитировавшиеся в пунктах 23 и 24 настоящего постановления).

48. Европейский Суд считает, что выражения, использованные в письме, надлежит квалифицировать как оценочные суждения, а не как утверждения о факте. Однако, поскольку в соответствии с нормами прецедентной практики Суда то или иное оценочное суждение должно основываться на достаточных фактах, чтобы считаться защищенным согласно положениям статьи 10 Конвенции, разница между оценочным суждением и утверждением о факте зависит от степени требуемой фактической доказанности (см. постановление Европейского Суда по делу "Шарсах и издательство "Ньюз" против Австрии" [Scharsach and News Verbgsgesellschaft v. Austria], жалоба N 39394/98, § 40, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2003-XI). Европейский Суд замечает, что документ, о котором идет речь по настоящему делу, был продуктом коллективного размышления и озабоченности по поводу урезывания свободы печати, высказанной репрезентативной выборкой главных редакторов местных газет, журналистов и правозащитников в ходе проведения публичного "круглого стола". Эта озабоченность основывалась на их непосредственном знании ситуации и опыте работы в средствах массовой информации. Европейский Суд с озабоченностью отмечает, что национальные суды взяли на вооружение необычно высокий стандарт доказывания, установив, что описание политики губернатора как "разрушительной" будет соответствовать действительности только в том случае, если оно было бы основано на научно обоснованной всесторонней оценке социального и экономического развития области (см. выше, пункт 17 настоящего постановления). Суд подчеркивает, что степень точности, которую надлежит соблюдать журналисту при выражении своего мнения по тому или иному вопросу, вызывающему озабоченность в обществе, вряд ли можно сравнивать с требуемой степенью точности при изложении экономических прогнозов.

49. Европейский Суд в любом случае замечает, что различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями имеет меньшее значение в случае, как настоящее дело, когда оспоренное в суде утверждение было сделано в ходе живой политической дискуссии на местном уровне и когда избранные должностные лица и журналисты должны пользоваться широкой свободой критики местной власти, даже при том, что допущенные при этом высказывания могут и не иметь четких фактических оснований (см. постановление Европейского Суда от 24 апреля 2007 года по делу "Ломбардо и другие заявители против Мальты" [Lombardo and Others v. Malta], жалоба N 7333/06, § 60).

50. В заключение, Европейский Суд находит, что российские власти вышли за рамки свободы усмотрения в сфере защиты права человека, предоставленные в соответствии с Конвенцией государствам - членам Совета Европы. Соответственно, обжалуемый заявителями акт вмешательства государства в осуществление ими своих прав не был "необходимым в демократическом обществе" в значении положений пункта 2 статьи 10 Конвенции.

51. По этой причине властями государства-ответчика по делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.