Дело "Сергей Золотухин против России" [Sergey Zolotukhin v. Russia] (жалоба N 14939/03)

В. Вопрос о том, были ли правонарушения, за совершение которых заявитель был привлечен к ответственности, одними и теми же (idem)

58. Статья 4 Протокола N 7 к Конвенции устанавливает гарантию, в соответствии с которой никто не должен быть судим или наказан за совершение преступления, за совершение которого он уже был окончательно оправдан или осужден. С учетом числа обвинений, предъявленных заявителю по уголовному делу, Европейский Суд считает необходимым прежде всего установить, было ли какое-либо из уголовный правонарушений, в совершении которых обвинялся заявитель, по существу тождественно административному правонарушению, за совершение которого он был осужден.

1. Заключение Палаты Европейского Суда

59. Палата Европейского Суда установила: что касается осуждения заявителя в уголовном порядке по статьям 318 и 319 УК России за угрозу применения насилия в отношении представителя власти и публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей, то осуждение по этим статьям основывалось на действиях заявителя, отличающихся от действий, на которых было основано его осуждение за совершение "хулиганства", и во времени следовавших за ними. С другой стороны, в обвинении в совершении "хулиганства" по статье 213 УК России, предъявленном заявителю, указывались те же факты, что были положены в основу его осуждения по статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях. Учитывая, что правонарушение "мелкое хулиганство", как оно определено в статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, и правонарушение "хулиганство" по статье 213 УК России имели одинаковые главные элементы своих составов, а именно нарушение общественного порядка, Палата Суда сделала заключение, что заявитель был привлечен к уголовной ответственности за совершение правонарушения, за совершение которого он ранее был уже осужден.

2. Доводы сторон, изложенные в их представлениях Европейскому Суду

(а) Доводы заявителя

60. Заявитель указал в своей жалобе в Европейский Суд, что в тех случаях, когда за совершение различных правонарушений человека привлекают к ответственности в последовательном порядке, как результат одного деяния, ключевой вопрос состоит в том, имели ли составы этих правонарушений "одинаковые главные элементы". В прецедентной практике Европейского Суда отдельные правонарушения различаются, при этом Суд использует критерий наличия в них "одинаковых главных элементов" в пяти случаях. Во-первых, в том случае, когда действия, вменяемые в вину заявителю, были не одними и теми же, что касается двух правонарушений (как в вышеупомянутом деле "Манассон против Швеции"). Во-вторых, в том случае, когда составы самих правонарушений содержат различные существенные признаки (как в деле "Шютте против Австрии" [Schutte v. Austria] (постановление Европейского Суда от 26 июля 2007 года по жалобе N 18015/03): Уголовный кодекс Австрии предусматривал ответственность за угрозу применения или применение насилия против представителя власти, тогда как Закон "О безопасности дорожного движения" [the Road Traffic Act] предусматривал ответственность просто за отказ водителя остановить свой автомобиль для проверки документов). В-третьих, в том случае, когда требовалось доказать - в качестве важного условия для осуждения обвиняемого - характер субъективной стороны одного правонарушения, но этого не требовалось в отношении другого правонарушения (доказывание умысла или неосторожности, как в вышеупомянутом деле "Розенквист против Швеции", или доказывание умышленного бездействия, как в деле "Понсетти и Шеснель против Франции" [Ponsetti and Chesnel v. France] (решение Европейского Суда по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалоб N 36855/97 и 41731/98, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [ECHR] 1999-VI). В-четвертых, в том случае, когда цель санкций была разная (например, предупреждение и профилактика правонарушений в отличие от кары за их совершение, как в деле "Мйельде против Норвегии" [Mjelde v. Norway] (решение Европейского Суда от 1 февраля 2007 года по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы N 11143/04). В-пятых, в том случае, когда санкции касаются двух различных юридических лиц (как в деле "Исаксен против Норвегии" [Isaksen v. Norway] (решение Европейского Суда от 2 октября 2003 года по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы N 13596/02).

61. Что касается настоящего дела, то заявитель указал: ему было предъявлено обвинение по уголовному делу по статье 213 УК России за его действия утром 4 января 2002 года, за которые на него уже было наложено административное взыскание. По его словам, составы правонарушений, за совершение которых он был привлечен к ответственности по статье 213 УК России и по статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, соответственно содержали одинаковые главные элементы, как фактические, так и юридические.

62. По мнению заявителя, оба дела в отношении него касались одних и тех же фактов, то есть сквернословие в адрес сотрудников милиции, нарушение общественного порядка, отказ подчиниться распоряжениям сотрудников милиции и попытка побега из отделения внутренних дел утром 4 января 2002 года. Фактическая идентичность этих действий заявителя вытекала из их описания в протоколе о совершении административных правонарушений от 4 января 2002 года и в обвинительном заключении от 19 апреля 2002 года.

63. Что касается правовой квалификации этих действий, то привлечение заявителя к ответственности за их совершение было возможно либо по статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, либо по статье 213 УК России. Хотя actus reus двух правонарушений не вполне одинаково, их составы содержали одинаковые главные элементы. Понятие "грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу" по статье 213 УК России по сути охватывает собой понятие "нецензурная брань в общественных местах, оскорбительное приставание к гражданам" по статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях. Заявитель сослался на практику Верховного Суда Российской Федерации, который с 1978 года указывал, что одно деяние может образовать состав либо административного правонарушения "мелкое хулиганство", или состав уголовно наказуемого "хулиганства", но никак не оба состава (см. выше, пункт 30 настоящего постановления). Следовательно, возможность ответственности за одно деяние, образующее состав раздельных правонарушений [concours ideal d'infractions], в настоящем деле исключена.

________________

Actus reus (лат.) - виновное действие; действие, в совершении которого обвиняется подозреваемый или обвиняемый; объективная сторона противоправного действия.

(b) Доводы государства-ответчика

64. В своих представлениях Европейскому Суду государство-ответчик утверждало, что заявитель совершил два правонарушения, которые отличались друг от друга как с фактической, так и с юридической точки зрения.

65. Что касается фактической стороны дела, то государство-ответчик утверждало: уголовное преследование заявителя за совершение преступления "хулиганство" по части второй статьи 213 УК России имело отношение к его сквернословию в адрес капитана милиции С. и майора милиции К., когда последний составлял протокол об административном правонарушении, то есть после того, как административное правонарушение уже было совершено. В соответствии с тем, что сообщило Европейскому Суду государство-ответчик, с учетом требований, чтобы производство по административному делу должно быть осуществлено "быстро" и в "разумный срок", национальные власти не смогли незамедлительно привлечь заявителя к уголовной ответственности за вышеуказанные его действия, поскольку власти занимались доставкой заявителя к судье. Для возбуждения уголовного дела потребовалось дополнительное время и завершение составления определенных процессуальных актов. По мнению государства-ответчика, настоящее дело в смысле его фактических обстоятельств схоже с вышеупомянутым делом "Шютте против Австрии" и делом "Аски против Австрии" [Asci v. Austria] (решение Европейского Суда по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы N 4483/02, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [ECHR] 2006 - ...).

66. Что касается правовой классификации деяний, то государство-ответчик признало, что ответственность как за административное правонарушение "мелкое хулиганство", так и за уголовно наказуемое "хулиганство" защищает один и тот же законный интерес - охрану общественного порядка. Однако эти два правонарушения различаются своим actus reus, тяжестью нарушения общественного порядка, а также строгостью предусмотренных за их совершение санкций. Административное правонарушение является менее тяжким противоправным деянием, чем преступление, поскольку под административным правонарушением понимается просто отступление от социальных и моральных норм, тогда как преступление предполагает использование насилия против представителя власти и сопротивление ему. Государство-ответчик указало, что "мелкое хулиганство" не только наказывается более коротким сроком лишения свободы, но и условия содержания под административным арестом также лучше, чем условия в исправительном учреждении, где осужденные преступники отбывают назначенные им сроки наказания. Поэтому нельзя говорить о тождественности двух правонарушений.

(c) Доводы третьей стороны

67. Третья сторона утверждала, что французское слово "infraction" и английское слово "правонарушение" [offence] имеют двоякое происхождение: во-первых, в реальном, конкретном, злоумышленном деянии, которое вызвало нарушение общественного порядка, а во-вторых, в правовой квалификации правонарушения, то есть в диспозитивной части правовой нормы, описывающей действия, подлежащие наказанию. Неюридическое значение слов "infraction" или "правонарушение" относится к действиям правонарушителя. Эта путаница скреплялась международно-правовыми актами, в которых фактически использовались оба выражения ("правонарушения" и "факты"). Этим-то и объясняется, почему слово "правонарушение" [offence] было переведено, как "les mmes faits" во французском варианте Конвенции о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 года.

68. По мнению третьей стороны, двусмысленность, окружающая термины "infraction" и "правонарушение", создала путаницу внутри учреждений Конвенции. В то время как Комиссия по правам человека в своем решении от 7 марта 1996 года по делу "Ранинен против Финляндии" [Raninen v. Finland] (жалоба N 20972/92), Европейский Суд в своем постановлении от 23 октября 1995 года по делу "Градингер против Австрии" [Gradinger v. Austria] (серия "А", N 328-С) использовали слово "правонарушение" для описания действий заявителя, постановление Европейского Суда от 30 июля 1998 года по делу "Оливейра против Швейцарии" [Oliveira v. Switzerland] (Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [Reports] 1998-V) было сигналом нового отхода от прежних понятий: Суд согласился, что различные суды могут рассматривать дела о "раздельных правонарушениях, даже если эти правонарушения являются частью единого преступного деяния". Отсюда понятие "правонарушение", толкуемое как "действия", начало уступать дорогу подходу, который авторы текста Протокола N 7 к Конвенции не предвидели.

69. Третья сторона подвергла критике прецедентную практику Европейского Суда за ее непредсказуемость и правовую неопределенность и призвала Суд взять на вооружение более последовательный подход. По мнению третьей стороны, подход, заключающийся в определении термина idem на основе понятия "одни и те же факты", является намного более безопасным для гражданина методом, чем подход, основывающийся на правовой тождественности. Взятие на вооружение подхода на основе понятия "одни и те же факты" укрепило бы доверие к прецедентной практике Суда, касающееся неотчуждаемого права, которое ни при каких обстоятельствах не должно быть объектом свободного усмотрения национальных властей.

3. Оценка обстоятельств дела, данная Европейским Судом

(а) Краткое изложение существующих подходов

70. Свод норм прецедентной практики, созданный Европейским Судом на протяжении истории применения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, демонстрирует существование нескольких подходов к вопросу, были ли одними и теми же правонарушения, за совершение которых заявитель был привлечен к ответственности.

71. Первый подход, который концентрируется на понятии "одни и те же действия" заявителя вне зависимости от правовой квалификации этих действий [idem factum], иллюстрируется постановлением Европейского Суда по делу "Градингер против Австрии". В этом деле г-н Градингер был осужден в уголовном порядке за причинение смерти человеку по неосторожности, а также оштрафован по результатам рассмотрения административного дела по обвинению в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Европейский Суд установил, что хотя обозначение, характер и цель двух этих правонарушений были разными, по делу имело место нарушение требований статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, поскольку решения по обоим делам основывались на одних и тех же действиях заявителя (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Градингер против Австрии", § 55).

72. Второй подход также исходит из предпосылки, что действия обвиняемого, за которые он был привлечен к ответственности, являются одними и теми же, но постулирует, что одни и те же действия могут образовать составы нескольких правонарушений [concours idal d'infractions], за совершение которых можно человека судить в отдельных процессах. Этот подход был выработан Европейским Судом в постановлении по вышеупомянутому делу "Оливейра против Швейцарии", в котором заявительница сначала была осуждена за то, что она не справилась с управлением своим автомобилем, а затем - за причинение телесных повреждений по неосторожности. Ее автомобиль выехал на противоположную часть дороги, ударив один автомобиль, а затем столкнувшись со вторым автомобилем, водителю которого были причинены серьезные телесные повреждения. Европейский Суд установил, что факты дела являли собой типичный пример единого деяния, образующего составы различных правонарушений, тогда как статья 4 Протокола N 7 к Конвенции запрещает только судить людей дважды за совершение одного и того же правонарушения. По мнению Суда, хотя принципу надлежащего отправления правосудия более отвечало бы, если приговоры по делам в отношении обоих правонарушений были бы вынесены одним и тем же судом по результатам единого разбирательства, тот факт, что по рассматриваемому делу речь шла о двух судебных разбирательствах, не имеет решающего значения. То обстоятельство, что дела об отдельных правонарушениях, даже в тех случаях, когда они все составляли часть единого преступного деяния, рассматривались разными судами, не привело к нарушению требований статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, особенно в случае, когда не производилось сложение санкций (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Оливейра против Швейцарии", § 25-29). В позже рассмотренном деле "Гектан против Франции" Суд также постановил, что по делу не было никакого нарушения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, потому что одни и те же преступные действия, за совершение которых заявитель был осужден, образовывали составы двух отдельных правонарушений: уголовно наказуемые операции с незаконно ввозимыми в страну наркотиками и таможенное правонарушение, состоящее в неуплате таможенной пошлины (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Гектан против Франции", § 50). Такой подход был также применен в делах "Готье против Франции" [Gauthier v. France] (решение Европейского Суда от 24 июня 2003 года по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы N 61178/00) и "Онгун против Турции" [Ongun v. Turkey] (решение Европейского Суда от 10 октября 2006 года по вопросу о приемлемости для рассмотрения по существу жалобы N 15737/02).

73. При третьем подходе делается упор на "главные элементы" составов двух правонарушений. В своем постановлении от 29 мая 2001 года по делу "Франц Фишер против Австрии" [Franz Fischer v. Austria] (жалоба N 37950/97), Европейский Суд подтвердил, что статья 4 Протокола N 7 к Конвенции допускает уголовное преследование за совершение нескольких правонарушений, вытекающих из единого преступного деяния [concours ideal d'infractions]. Однако, поскольку было бы несовместимым с этой нормой Конвенции судить и наказывать того или иного заявителя вновь за совершение правонарушений, которые лишь "номинально различны", Суд указал, что ему надлежит дополнительно изучить, имели ли составы таких правонарушений одни и те же "главные элементы" или не имели. Так как в деле г-на Фишера состав административного правонарушения, состоявшего в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, и состав преступления, состоявшего в причинении человеку смерти по неосторожности, "находясь в состоянии алкогольного опьянения", имели одни и те же "главные элементы", Суд установил факт нарушения требований статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции. Суд также указал, что, случись так, что два правонарушения, за совершение которых соответствующее лицо было привлечено к ответственности, совпадали бы только слегка, не было бы причин указывать, что обвиняемый не мог бы быть поочередно привлечен к ответственности за совершение каждого из них. Такого же подхода Суд придерживался в своем постановлении от 30 мая 2002 года по делу "W.F. против Австрии" [W.F. v. Austria] (жалоба N 38275/97,) и в постановлении от 6 июня 2002 года по делу "Сайлер против Австрии" [Sailer v. Austria] (жалоба N 38237/97); оба дела основывались на схожих совокупностях обстоятельств.