Дело "Шухардин против России" [Shukhardin v.Russia] (жалоба N 65734/01)

B. Оценка обстоятельств дела, данная судом

1. Вопрос о приемлемости жалобы в данному ее пункте для рассмотрения по существу

101. Европейский Суд отмечает, что жалоба в данном ее пункте не является очевидно необоснованной по смыслу положений пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что жалоба в данном ее пункте не является необоснованной по каким-либо иным причинам. В связи с этим жалоба в данном ее пункте должна быть признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

2. Вопрос о существе дела

(а) Общие принципы

102. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда вопрос об обоснованности длительности содержания под стражей не может быть оценен абстрактно. Вопрос о том, является ли заключение обвиняемого под стражу обоснованным, должен решаться с учетом обстоятельств каждого конкретного дела. Продление срока содержания под стражей может быть оправданно только в том случае, если имеются конкретные указания на то, что общественные интересы перевешивают принцип уважения свободы личности вопреки презумпции невиновности. В компетенцию национальных судебных органов прежде всего входит обязанность в каждом конкретном деле гарантировать, чтобы предварительное заключение обвиняемого не превышало разумный срок. С этой целью судебные органы обязаны рассмотреть все доводы, подтверждающие или опровергающие наличие общественного интереса, в соответствии с которым признается оправданным - с должным учетом принципа презумпции невиновности - отступление от принципа уважения свободы личности, а также изложить их в своих решениях об отказе в удовлетворении ходатайств об освобождении обвиняемого из-под стражи. В настоящем деле Суд на основании причин, указанных в данных решениях, и достоверных обстоятельств, перечисленных заявителем в его жалобах, призван решить, имел ли место факт нарушения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" [Labita v. Italy], жалоба N 26772/95, § 152, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2000-IV).

103. Аргументы "за" и "против" освобождения из-под стражи не должны излагаться "общо и абстрактно" (см. постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против России" [Smirnova v. Russia], жалобы N 46133/99 и 48183/99, § 63, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2003-IX). В случаях, когда законом предусмотрена презумпция в отношении факторов, относящихся к основаниям продления срока содержания под стражей, наличие конкретных фактов, перевешивающих принцип уважения свободы личности, должно быть подтверждено убедительными доводами (см. постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 года по делу "Илийков против Болгарии" [Ilijkov v. Bulgaria], жалоба N 33977/96, § 84 in fine).

104. Необходимым условием законности продления срока содержания под стражей является обоснованное подозрение в том, что задержанный совершил преступление. Тем не менее, по истечении определенного времени данное условие становится недостаточным. В таких случаях в задачу Европейского Суда входит определить, являлись ли иные доводы, приведенные судебными органами, оправданием дальнейшего лишения свободы задержанного. В случае если данные причины являлись "существенными" и "достаточными", Суд также обязан установить, проявили ли компетентные судебные органы "особое тщание" при производстве по уголовному делу (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 153).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

(i) Срок содержания под стражей, учитываемый при рассмотрении настоящего дела

105. Европейский Суд замечает, что содержание заявителя под стражей длилось с 8 марта 1999 года, дня, когда заявитель был задержан, по 21 апреля 2003 года, день освобождения заявителя из-под стражи. Таким образом, заявитель в целом содержался под стражей четыре года, один месяц и четырнадцать дней. При оценке обстоятельств дела Суд также примет во внимание свой вывод о том, что в периоды с 8 сентября 2000 года по 1 июля 2002 года и с 17 по 21 апреля 2003 года содержание заявителя под стражей противоречило положениям подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. постановление Европейского суда от 30 октября 2003 года по делу "Горал против Польши" [Goral v. Poland], жалоба N 38654/97, § 58 и 61, и упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Сташайтис против Литвы", § 81-85).

(ii) Обоснованность срока содержания заявителя под стражей

106. Европейский Суд приемлет то обстоятельство, что заключение заявителя под стражу первоначально могло быть обусловлено обоснованным подозрением в том, что заявитель был причастен к франшизному мошенничеству в особо крупном размере. В постановлении от 11 марта 1999 года прокурор ссылался на тяжесть преступления и необходимость не допустить, чтобы заявитель скрылся от предварительного следствия или суда и воспрепятствовал производству по уголовному делу, в качестве оснований для избрания в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу. На стадии предварительного расследования данные причины в достаточной степени оправдывали содержание заявителя под стражей (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против России", § 176).

107. Тем не менее, с течением времени указанные основания со всей очевидностью становились менее и менее значимыми. Следовательно, судебные органы обязаны были тщательнее проанализировать положение заявителя и назвать конкретные основания для содержания его под стражей.

108. Европейский Суд подчеркивает, что в период времени с 11 марта 1999 года предварительное заключение заявителя продлевалось четырнадцать раз. При продлении срока содержания заявителя под стражей и оценке законности и обоснованности такого продления национальные власти продолжали указывать в качестве главной причины тяжесть преступления и потенциальную возможность заявителя скрыться от предварительного следствия или суда и воспрепятствовать производству по уголовному делу.

109. Что касается ссылок национальных властей на тяжесть преступления, как на решающий фактор, то Европейский Суд неоднократно указывал, что тяжесть вменяемого преступления сама по себе не является достаточным обоснованием длительного пребывания под стражей (см. постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 года по делу "Панченко против России" [Panchenko v. Russia], жалоба N 45100/98, § 102; упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши", § 68; упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81). Это особенно касается правовой системы России, в которой оценка обстоятельств дела с точки зрения права, а следовательно, и наказание, грозящее заявителю, определяется государственным обвинением без должного судебного контроля над тем, подтверждают ли полученные доказательства разумное предположение, что заявитель совершил вменяемое ему в вину преступления (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против России", § 180).

110. Другими основаниями для продления сроков содержания заявителя под стражей был вывод национальных властей о том, что заявитель мог скрыться от предварительного следствия или суда и воспрепятствовать производству по уголовному делу. Европейский Суд подчеркивает, что национальные власти обязаны установить наличие конкретных фактов, являющихся основанием для продления сроков содержания под стражей. Переложение бремени доказывания на лицо, заключенное под стражу, равносильно отмене статьи 5 Конвенции, в соответствии с которой заключение под стражу представляет собой исключительное отступление от права человека на личную свободу и допустимо только в исчерпывающе перечисленных и строго определенных в законе случаях (см. постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 года по делу "Рохлина против России" [Rokhlina v. Russia], жалоба N 54071/00, § 67). Остается установить, убедительно продемонстрировали ли национальные власти наличие конкретных фактов в подтверждение своих выводов.

111. Европейский Суд отмечает, что национальные власти оценили потенциальную возможность того, что заявитель скроется от предварительного следствия или суда, на основании факта обвинения его в совершении тяжких преступлений, грозящих ему назначением сурового наказания. В этой связи Суд еще раз подчеркивает, что, несмотря на то, что суровость предусмотренного за совершенное преступление наказания является существенным фактором при определении потенциальной возможности того, что обвиняемый может скрыться от предварительного следствия или суда либо продолжать заниматься преступной деятельностью, необходимость продления срока пребывания под стражей должна оцениваться не чисто абстрактно, а с учетом ряда существенных факторов, которые могут подтвердить либо наличие опасности, что обвиняемый может скрыться от предварительного следствия или суда либо продолжать заниматься преступной деятельностью, либо ее незначительность в такой степени, что она не может оправдывать содержание под стражей (см. постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 года по делу "Летелье против Франции" [Letellier v. France], серия "А", N 207, с.19, § 43; и упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Панченко против России", § 106). В настоящем деле национальные власти не привели никаких фактов, обосновывающих содержание под стражей по этим основаниям, за исключением ссылки на то, что у заявителя не было постоянного места жительства и места работы. В этой связи Суд еще раз подчеркивает, что само по себе отсутствие у обвиняемого определенного места жительства и работы не является основанием для опасений, что обвиняемый скроется от предварительного следствия или суда (см. постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 года по делу "Сулаойа против Эстонии" [Sulaoja v. Estonia], жалоба N 55939/00, § 64). Суд также отмечает, что национальные власти не указали ни одного обстоятельства, подтверждающего, что, будь заявитель освобожден из-под стражи, он скрылся бы от предварительного следствия или суда, либо попытался бы избежать правосудия, либо иным образом воспрепятствовал бы производству по уголовному делу. Суд установил, что наличие такой опасности доказано не было.

112. Европейский Суд далее подчеркивает, что в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции при решении вопроса об освобождении задержанного или продлении срока содержания под стражей власти обязаны рассмотреть возможность применения альтернативных мер обеспечения присутствия обвиняемого при рассмотрении уголовного дела в суде (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по делу "Сулаойа против Эстонии", § 64, и постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 года по делу "Яблоньски против Польши" [ v. Poland], жалоба N 33492/96, § 83). Во время всего рассматриваемого по настоящему делу периода власти не рассмотрели возможность обеспечения присутствия заявителя при рассмотрении дела в суде с помощью иных предусмотренных российским законодательством "мер пресечения", таких как подписка о невыезде или поручительство, направленных на обеспечение надлежащего производства по уголовному делу. В этой связи Суд принимает во внимание то обстоятельство, что заявитель предлагал освободить его из-под стражи под личное поручительство двух известных лиц. Тем не менее, данные поручительства были отклонены без должного рассмотрения (см. выше, пункты 26 и 27 настоящего постановления). Суд также считает вопиющим факт содержания заявителя под стражей на протяжении шести месяцев, с 8 сентября 2000 года по 8 марта 2001 года, с единственной целью ознакомления с материалами уголовного дела. Тем не менее, ни Омский областной суд, ни Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассматривавшие вопрос о законности содержания заявителя под стражей в течение этого срока, не изучили вопрос о возможности применения иных мер пресечения, альтернативных содержанию под стражей, и хотя бы даже не разъяснили в своих определениях, по какой причине применение альтернативных мер пресечения не обеспечило бы должный ход рассмотрения дела в суде.

113. Таким образом, Европейский Суд находит, что решения национальных властей не были основаны на анализе всех фактов, имеющих отношение к делу. Также властями совершенно не были приняты во внимание аргументы в пользу освобождения заявителя из-под стражи до суда. Суд особенно озабочен тем, что российские власти неизменно использовали стереотипную краткую формулу в обоснование продления срока содержания заявителя под стражей; прокуратура воспроизводила одну и ту же формулу во всех своих постановлениях. Суд также отмечает, что национальные власти одновременно продлевали сроки содержания под стражей заявителя и других обвиняемых по его делу. По мнению Суда, данный подход сам по себе несовместим с гарантиями, предусмотренными в пункте 3 статьи 5 Конвенции, поскольку такой подход допускает длящееся содержание под стражей группы лиц без индивидуальной в каждом случае оценки оснований для содержания под стражей или соблюдения требования "разумного срока" содержания под стражей в отношении каждого отдельного члена группы (см. постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 года по делу "Долгова против России" [Dolgova v. Russia], жалоба N 11886/05, § 49).

114. Учитывая вышеизложенные соображения, Европейский Суд считает, что власти продлили срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут быть признаны "достаточными", поскольку в своих решениях они не рассмотрели возможность применения мер пресечения, альтернативных заключению под стражу, и ссылались не на конкретные важные факты, а лишь на тяжесть преступления. Таким образом, власти не смогли обосновать длящееся лишение заявителя свободы на срок четыре года и почти два месяца. По этой причине Суд не считает необходимым рассматривать вопрос о том, проводилось ли производство по делу в отношении заявителя в этот период с должным тщанием (см. постановление Европейского Суда от 30 марта 2006 года по делу "Пеков против Болгарии" [Pekov v. Bulgaria], жалоба N 50358/99, § 85).

115. Таким образом, по делу властями государства-ответчика было допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции.