18. Европейский Суд сначала отмечает, что спор, касающийся взыскания заявителем у третьих лиц долга, носил материальный характер и, безусловно, касался гражданского права по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.
19. Европейский Суд отмечает, что вопрос, подлежащий рассмотрению в данном деле, сводится к следующему: совместима ли процедура пересмотра дела в порядке надзора, допускающая отмену вступившего в силу судебного решения, с положениями пункта 1 статьи 6 Конвенции, и, в частности, принимая во внимание обстоятельства данного дела, был ли соблюден при этом принцип правовой определенности.
20. Европейский Суд отмечает, что данное дело аналогично названному выше делу "Рябых против Российской Федерации", в Постановлении по которому в части, применимой к данному делу, Европейский Суд отметил:
"51. ...Европейский Суд напомнил, что право на судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете Преамбулы к Конвенции, в которой, в соответствующей ее части, верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено...
54. Европейский Суд отметил, что пересмотр судебного постановления... в порядке надзора был инициирован председателем Белгородского областного суда, который не являлся стороной в судебном разбирательстве... Как в ситуации, связанной с правом Румынии в деле "Брумареску против Румынии", осуществление председателем областного суда этого полномочия не было ограничено во времени, так что судебные постановления могли быть оспорены на протяжении неопределенного срока.
55. Европейский Суд напомнил, что пункт 1 статьи 6 Конвенции закрепляет за каждым в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на разбирательство дела судом. Таким образом, это положение закрепляет право на "разбирательство дела судом", в котором право на доступ к правосудию, то есть право на подачу в суд иска по гражданским делам, составляет лишь один из аспектов. Однако это право было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление являлось бы недействующим в ущерб одной из сторон. Немыслимо, чтобы в пункте 1 статьи 6 Конвенции были бы детально описаны процессуальные гарантии, предоставляемые сторонам в справедливом, публичном и безотлагательном судебном процессе, и не защищался бы процесс приведения судебных постановлений в исполнение; составление статьи 6 Конвенции таким образом, чтобы она регулировала бы только доступ к правосудию и процесс судопроизводства, вероятно, привело бы к ситуации, несовместимой с принципом верховенства права, который Договаривающиеся Государства обязались соблюдать, когда ратифицировали Конвенцию (см. постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 года, Reports 1997-II, р.510, § 40).
56. Европейский Суд посчитал, что право стороны в процессе на судебное разбирательство также было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление могло бы быть отменено вышестоящим судом по заявлению государственного должностного лица".
21. Кроме того, Европейский Суд пришел к следующему выводу по данному вопросу в Постановлении по делу "Холдинг "Совтрансавто" против Украины" (Sovtransavto Holding v. Ukraine), жалоба N 48553/99, § 77, ECHR 2002-VII):
"...судебная система, устанавливающая процедуру принесения протеста и, стало быть, возможность отмены в любое время любого окончательного решения, как установлено в настоящем деле, как таковая несовместима с принципом обеспечения судебной деятельности, который является одним из основополагающих элементов верховенства права по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, принимая во внимание упоминавшееся выше Постановление по делу "Брумареску против Румынии".
22. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что решениями от 10 июля 2000 года и от 14 марта 2001 года соответственно, а также определением от 27 сентября 2000 года суды Российской Федерации удовлетворили требования заявителя к третьим лицам и присудили ему денежные суммы. После вступления названных судебных решений, вынесенных в пользу заявителя, в законную силу председатель Ростовского областного суда принес надзорный протест. 6 июня 2002 года президиум Ростовского областного суда отменил названные судебные акты на том основании, что суд первой инстанции ошибочно установил фактические обстоятельства дела.
23. Далее Европейский Суд отмечает, что в результате нового рассмотрения дела требования заявителя были удовлетворены в полном объеме решением Таганрогского городского суда Ростовской области от 10 ноября 2002 года, которое было оставлено без изменений определением судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда от 26 февраля 2003 года. Тем не менее Европейский Суд полагает, что данное обстоятельство само по себе не устранило неблагоприятные последствия правовой определенности, которая возникла в результате отмены решений, вынесенных по делу заявителя, в порядке надзора (см. названное выше Постановление по делу Рябых, § 49, и Постановление Европейского Суда по делу "ОАО "Росэлтранс" против Российской Федерации" от 21 июля 2005 года, жалоба N 60974/00, § 27).
24. Учитывая обстоятельства данного дела, Европейский Суд не находит причин, чтобы отойти от своих выводов в названных выше делах, и полагает, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с отменой в порядке надзора вступившего в законную силу и обязательного для исполнения судебного решения, вынесенного по делу заявителя.