51. В настоящем деле заявитель жаловался на отсутствие эффективного средства правовой защиты в отношении задержек, которые препятствовали исполнению судебного решения, вынесенного в его пользу. Европейский Суд напоминает, что исполнительное производство должно считаться составной частью "судебного разбирательства" для целей применения статьи 6 Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 27 июля 2006 года по делу "Канаев против России", жалоба N 43726/02, § 19). Следовательно, вышеназванные принципы, выработанные в контексте дел о длительности производства по делу, применимы также в ситуации, когда жалоба касается доступности средства правовой защиты в отношении просрочки исполнения судебного решения.
52. Как Европейский Суд уже признавал, в российской правовой системе не имеется превентивного средства правовой защиты, которое могло бы ускорить исполнение судебного решения, вынесенного против государственного органа, так как служба судебных приставов не имеет полномочий принудить государство к выплате суммы, присужденной судебным решением (см. постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 года по делу "Лосицкий против России", жалоба N 24395/02, § 29).
53. Остается выяснить, являлся ли иск о компенсации, поданный заявителем, эффективным, адекватным и доступным средством правовой защиты, способным удовлетворить требованиям статьи 13 Конвенции в свете изложенных выше критериев.
54. Европейский Суд отмечает прежде всего, что в российском законодательстве отсутствует специальное компенсаторное средство правовой защиты в отношении жалоб, возникающих из чрезмерной длительности исполнительного производства. Хотя Конституционный Суд Российской Федерации - еще в 2001 году - призвал законодателя установить процессуальные правила, регулирующие иски о компенсации за нарушение права на справедливое судебное разбирательство в смысле положений статьи 6 Конвенции (см. выше, пункт 28 настоящего постановления), состояние российского законодательства с тех пор не изменилось. Эта ситуация, рассматриваемая в контексте отсутствия достаточно сложившейся и последовательной судебной практики по делам, сходным с делом заявителя, приводит Суд к выводу о том, что возможность получения возмещения за моральный вред с помощью такого средства правовой защиты не была достаточно определенной, как того требует прецедентная практика Европейского Суда по Конвенции.
55. Европейский Суд далее отмечает, что разбирательство по иску заявителя о компенсации продолжалось с 12 мая 2003 года до 30 марта 2005 года и затем, после возобновления производства по делу в порядке надзора, - с 1 июня 2006 года до 22 февраля 2007 года. Его общая продолжительность тем самым превысила два с половиной года, несмотря на явным образом выраженное требование Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о том, что гражданские дела рассматриваются судом до истечения двух месяцев со дня подачи искового заявления (статья 154). По мнению Суда, столь длительный срок, очевидно, не соответствует требованию скорого рассмотрения, необходимого для того, чтобы средство правовой защиты было "эффективным" (см. для сравнения вышеупомянутое постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 208).
56. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что национальные суды присудили заявителю 8000 рублей, что составляет менее 250 евро, в качестве компенсации за моральный вред, причиненный просрочкой исполнения судебного решения. Из постановлений национальных судов не ясно, какой период неисполнения суды учитывали и какой метод расчета они использовали для определения этой суммы (см. выше, пункт 23 настоящего постановления). Очевидно, однако, что присуждение менее чем по 50 евро за год неисполнения является явно неразумным в свете прецедентной практики Европейского Суда по сходным делам против России (см. судебные прецеденты, упомянутые ниже в пункте 65 настоящего постановления, а также, для сравнения, вышеупомянутое постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 214).
57. В заключение, принимая во внимание, что различные требования к "эффективности" средства правовой защиты не были удовлетворены, Европейский Суд находит, что заявитель не располагал эффективным средством правовой защиты в отношении своей жалобы на просрочку исполнения судебного решения, вынесенного в его пользу.
58. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.