Большое число обратившихся к Уполномоченному по различным вопросам нарушения прав детей представляли такие очевидные факты противоправного поведения одного или обоих родителей, которые, безусловно, являются основанием для лишения виновных родительских прав.
Считаю, что исходя из приоритета защиты прав детей по отношению к родителям, которые забыли про свой родительский долг, добровольно и сознательно отказались от родительских обязанностей или выполняли их в ущерб интересам детей, не может быть ни "условных" мер наказания, ни отсрочки исполнения предусмотренной законодателем высшей меры ответственности, если это приведет к дальнейшему нарушению прав ребенка.
Однако практика судебного рассмотрения исков о лишении родительских прав показала, что в ряде случаев суды и органы прокуратуры, дающие заключения по искам, в первую очередь пытаются защитить права родителей, не желающих иметь ничего общего со своими детьми.
Это обстоятельство вызывает особую тревогу, так как основным правовым механизмом защиты прав граждан, в том числе и детей, является судебная система. К компетенции суда закон относит принятие решений по наиболее важным вопросам в сфере семейных правоотношений, в том числе по вопросам применения семейно-правовой меры ответственности в отношении родителей.
Если судебная система не выполняет свою роль, то восстановить права детей не представляется возможным.
Отец Елены Л., 1990 г.р., после смерти жены в 1995 году оставил девочку у ее бабушки по материнской линии, а сам поселился в Подмосковье с новой женой и ребенком. Вскоре опекун вынуждена была в суде защищать права ребенка на получение содержания от отца. Однако ни судебное решение о взыскании алиментов, ни последовавший в 2001 году иск о лишении родительских прав гражданина Л-ва А.Е. и вынесенное ему судом предупреждение не способствовали изменению поведения отца.
Убедив в 2001 году Савеловский межмуниципальный суд г.Москвы в том, что в его отношении к ребенку виновата бабушка, и сохранив отцовские права, так называемый "родитель" продолжал игнорировать интересы ребенка, в том числе материальные: задолженность по алиментам составила более 27000 рублей, хотя Л-ев А.Е. долгие годы сдавал квартиру матери Елены, а средства присваивал исключительно себе. Только после обращения Уполномоченного в Службу судебных приставов и предъявления Уполномоченным в 2003 году нового иска о лишении Л-ва А.Е. родительских прав, отец начал выплачивать тринадцатилетней дочери средства на ее содержание. По существу, с 2001 года ситуация с участием отца в воспитании и содержании дочери не изменилась. Он злоупотреблял спиртными напитками, девочкой вообще не интересовался. Елена в суде заявила, что боится отца и не хочет считаться его дочерью. Однако, Савеловский районный суд г.Москвы вновь оставил несовершеннолетнюю без права на судебную защиту, отказав Уполномоченному в иске о лишении Л-ва А.Е. родительских прав из-за "недоказанности" заявленных требований.
Московский городской суд отменил решение Савеловского районного суда об отказе в иске. Требование о привлечении Л-ва А.Е. к ответственности за невыполнение родительского долга будет рассматриваться в третий раз. Уполномоченный примет участие в новом судебном рассмотрении в защиту прав несовершеннолетней.
Однако, если права Елены Л., возможно, будут защищены в дальнейшем, Виктория Г., 15 августа 1985 г.р., и Дмитрий К., родившийся 12 ноября 1985 года, лишены судами такого права, хотя в их случаях имелись все основания, предусмотренные ст.69 Семейного кодекса РФ для лишения отца Виктории и родителей Дмитрия родительских прав.
Решения судов по обоим этим делам можно назвать беспрецедентными с точки зрения правового цинизма при применении норм Семейного кодекса РФ.
Так, Никулинский районный суд г.Москвы записал в решении от 25 апреля 2003 года об отказе в иске о лишении родительских прав Г-ва А.Н., что "анализ доказательств, представленных сторонами, дает основание суду сделать вывод о том, что ответчик не работает, употребляет спиртные напитки, алименты не выплачивает, свои обязанности по воспитанию дочери не выполняет. В 2001 году совершил умышленное преступление против здоровья истицы (матери ребенка) и несовершеннолетней дочери". На деле это выражалось в том, что Г-ев А.Н. препятствовал проживанию дочери в квартире, отобрал у нее предметы домашней обстановки, посуду, телевизор, постельные принадлежности и т.д. Не разрешал пользоваться холодильником и другими бытовыми приборами. Г-ев А.Н. пьянствовал, приводил в квартиру собутыльников и на глазах ребенка устраивал безобразные сцены, оскорблял дочь, унижал ее человеческое достоинство. Так называемый отец не содержал Викторию с 1999 года, имел задолженность по алиментам в сумме 27 830 рублей.
Правовой цинизм судьи Борисовой И.В. заключался в том, что она отказала в иске законному представителю несовершеннолетней Г-вой Р.С. на том основании, что иск заявлен за 8 месяцев до совершеннолетия дочери, а также потому, что Виктория через 4 месяца достигнет 18 лет, и это учитывается при принятии решения по иску.
При этом суд предупредил ответчика о необходимости "изменения своего отношения к воспитанию Г-вой В.А." на оставшийся незначительный срок до наступления совершеннолетия его дочери, когда родительские права прекратятся сами собой. Суд счел такое "предупреждение" достаточной мерой ответственности отца, в течение многих лет издевавшегося над своей дочерью, и достаточной мерой защиты прав ребенка.
Статья 69 Семейного кодекса РФ не содержит возрастных ограничений для подачи иска о лишении родительских прав, если ребенок не достиг совершеннолетия. Казалось бы, суд обязан был, приняв дело к производству, сделать все, чтобы дело было рассмотрено в возможно короткие сроки. Однако, судья Борисова И.В. не только не выносила решение в течение четырех месяцев, но, отказав в иске, в течение двух месяцев не сдавала дело в канцелярию суда, фактически лишив Викторию и ее мать права на дальнейшее обжалование незаконного решения.
Только после обращения Уполномоченного к Председателю Московского городского суда Егоровой О.А. в июне 2003 года Виктория, ее мать, а также другие участники процесса смогли ознакомиться с решением суда в полном объеме и подать кассационные жалобы в Московский городской суд. Однако кассационное рассмотрение состоялось уже по достижению Г-вой В.А. 18 лет, что сделало невозможным дальнейшую защиту ее нарушенных прав в судебном порядке.
В аналогичном положении оказался учащийся школы Дмитрий К., который с 1991 года не проживал с родителями и не получал от них ни материального содержания, ни любви, ни заботы.
Из заявления бабушки и опекуна мальчика К-ной Н.Ф. Уполномоченному по правам ребенка в г.Москве: "За прошедшие 12 лет она (мать) ни разу не приезжала к ребенку, не интересовалась его здоровьем, хотя мальчик был очень болезненным, его жизнью, а далее его успехами в школе. Материально не помогала. Воспитанием и обеспечением Димы все эти годы занималась я одна. Отец Димы, мой сын, после развода и до сих пор не работает, с сыном не общается. В 1994 году потерял свою жилплощадь и до сих пор - бомж.".
Опекун 17-летнего внука просила ускорить рассмотрение ее иска, который с марта 2003 года передавался от одного судьи Симоновского районного суда г.Москвы к другому. Причем, как указывает К-на Н.Ф., с 16 июня по 23 октября 2003 года дело откладывалось семь раз и ни на одном из судебных заседаний ни несовершеннолетний, ни его опекун выслушаны не были.
После обращения Уполномоченного дело было назначено на 11 ноября 2003 года, то есть требование о лишении родительских прав судья Кабанова Н.В. рассмотрела за день до совершеннолетия ребенка, оставшегося без попечения отца и матери. Это означало, что отказ в иске лишает Дмитрия К. права прекратить все личные неимущественные отношения между ним и родителями, внести соответствующую отметку в актовую запись о рождении, прервать, насколько это возможно, не только фактическую, но и правовую связь с людьми, отказавшимися от сына 12 лет назад.
Суд не удовлетворил иск о лишении родительских прав, мотивировав это тем, что мать ребенка, когда дело уже направлялось в суд, перечислила на его счет 7000 рублей. В пользу матери свидетельствовало по мнению суда и то, что она не общалась с сыном по требованию нового мужа, а при приватизации 4-комнатной квартиры, где был зарегистрирован ребенок, но где для него не нашлось места, "включила его в число собственников жилого помещения". Суд также учел, что мать ребенка С-ва М.Е. по месту работы (заместитель директора одной из школ г.Москвы) "характеризуется положительно".
Что же касается отца - К-на С.А., то суд установил, что он "самоустранился" от выполнения своих отцовских обязанностей, но злостности в его действиях суд не усмотрел.
Как и по делу Г-вой В.А., суд сослался на п.13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 августа 1998 года N 10, где предусматривается при доказанности виновного поведения родителя такая мера как "предупреждение" (вместо лишения родительских прав) и предоставление возможности "исправиться" под контролем органов опеки и попечительства.
Итак, шанс на исправление был дан Г-ву А.Н. (кстати, оспаривавшему через 17 лет после рождения дочери свое отцовство) за 4 месяца до совершеннолетия ребенка, а родителям Дмитрия К. - за один день до прекращения их родительских прав и обязанностей.
Налицо грубейшее нарушение прав несовершеннолетних путем приоритетной судебной защиты интересов родителей, которым суд сохранил не только доброе имя, но и целый комплекс имущественных и неимущественных прав, связанных с фактом родства с ребенком.
В свою очередь брошенные дети, фактические социальные сироты, не смогут воспользоваться той государственной поддержкой и защитой, которая им полагается, как компенсация за отсутствие родительского попечения в детстве и период их становления в обществе.
Так, Дмитрий К. не сможет на льготных условиях получить высшее или среднее специальное образование, ему не будет оказываться государством материальная помощь на время учебы. Лишенный с шестилетнего возраста семейного воспитания, любви и заботы родителей, он не имеет права на жилищные льготы и по окончании попечительства остается без реальной жилой площади.
По имеющейся у меня информации после вынесения судебных решений отношение родителей к детям в изложенных ситуациях осталось прежним: ни родители Дмитрия, ни отец Виктории не общаются с детьми и не оказывают им никакой помощи.
Из заявления Дмитрия К.: "12 ноября 2003 года у меня был день рождения. Мне исполнилось 18 лет, и никто из родителей даже не поздравил меня. Как был я им не нужен раньше, так не нужен и сейчас. …Прошу помочь мне лишить моих родителей родительских прав.".